1. Ростовская ярмарка (трёхнедельная!) проводилась в начале Великого поста. Оборот на     1,5   млн. руб. серебром в 1858 году, и это не самый её высокий показатель. В 1841 году оборот составил рекордную сумму 5млн 535 тыс. руб. серебром

 2. Углич. Ярмарка одна. Базарные дни -3 раза в неделю. Ежегодные торги – 2 раза. Оборот годовой торговли 1 600 тыс. серебром.

3. Рыбинск. Еженедельные торги 2 раза, ярмарок годовых 2 – Петровская с 21 июня по 5 июля и Никольская. Товаров на Петровской ярмарке до 170 000 руб.серебром.

4. Великосельская. С 1 по 9 сентября. Оборот 122 000 руб.серебром.

5. Мологские ярмарки. Афанасьевская 28 января, Средокресная 27 марта, Ильинская 20 июля (ст.ст.). Первые две длятся три дня. Товаров на них до 80 000 руб.серебром

6. Романов. Ярмарок 2 – Троицкая и Ивановская. Троицкая длится 7 дней. Оборот 55 000 руб.серебром.

7. Мышкин. Базары еженедельные. Ярмарок 2. Борисовская 2 мая и Введенская 21 ноября.   Оборот обоих ярмарок 29 000 руб. серебром.

8. Пошехонье. Воздвиженская ярмарка с 14 по 18 сентября. Оборот 18 000 руб.серебром.  

9. Любим. Базары по субботам. Ярмарка одна незначительная 29 июня. Весь оборот 1 500 руб. серебром.

 И, наконец, Даниловский уезд: «ремесленная промышленность в Данилове на низкой ступени развития, в Данилове нет ни особого ремесленного управления, ни цехов. Крестьяне уезда кроме ткания холста, никаким другим ремеслом не занимаются. Главная торговля здешнегокупечества, как по числу, обращенных на неё капиталов, так и по значимости оных, есть холщёвая и пряжная-занимаются ею 8 купеческих домов, по подрядам военного ведомства на 150 000 рублей. Два купца производят торговлю медной посудой. Базары бывают 3 раза в неделю-во вторник, пятницу и воскресенье. Летом от 500 до 1000 человек, а зимой 1000-1500 человек. Ярмарок в городе не учреждено». Т.е. выходит, что Даниловский уезд был единственным, где не было ярмарок. ( Берётся классический ярмарочный период середины 19 века, когда ярмарка воспевалась у классиков русской литературы). Лишь спустя полвека, на рубеже XX столетия в селе Вятском была учреждена ярмарка (с XX в. ярмарки были даже в деревнях), которая проходила с 18 по 20 ноября, где торговали скотом, лошадьми и мелочными товарами. Оборот этой ярмарки по данным 1910 года составлял всего 12 000 не серебряных рублей (Ярмарки Российской Империи. 1911г.). Похоже на то, как будто сами с собой торговали. Усугублял картину и массовый отход в столицы. Именно там даниловские мужики и разживались добром, а не на скудной родной земле и такой же торговле.  Вот здесь мы лидеры несомненно.

    Ситуация с численностью населения это калька с перечня ярмарок: Любимский и Даниловский уезды в самом конце таблицы. Хотя бы взять статистику второй половины XIX века.  Для сравнения берём соседние села, лежащие в Костромской низине,  на Любимско-Костромском тракте (или рядом) с выходом на Вологду. Т.е. два села  и одну деревню Даниловского уезда и два села и  деревню Костромского уезда. Итак: с.Вятское 740 душ, с.Середа 282 души, д. Окунево 242 души. У соседей: с.Мисково 896 душ, с.Жарки 820 душ, д.Вежи 360 душ. Как говорится почувствуйте разницу. Вот , что значит находиться на тракте, а не на просёлочной дороге, и почему очень трудно проследить «волосинку» просёлочной дороги от Данилова на Середу – что ни деревня, то перекресток с ответвлениями на мириады окрестных деревень. Про такие дороги ямщики часто говорили: тело довезу, а за душу не ручаюсь, и по возможности избегали ездить по таким дорогам. Лучше было сделать крюк, чем заехать в медвежий угол.   

    2. Гладко было на бумаге…

  В справочнике «Военно-статистическое обозрение Ярославской губернии за 1851 год» в перечне сколько-нибудь значимых дорог, также ни о каком тракте из Данилова через Середу в Кострому, и от Ярославля в Любим, не говориться. Чаще всего из Ярославля в Любим, ехали на Данилов, (через Вокшерский Ям) далее через станцию Нестерово. По столбовой дороге ехать, видать было удобнее, чем пробираться по рукавам безлюдных просёлочных дорог, где заплутать ничего не стоило.

     В справочнике так же показана классификация дорог, например: «Малые почтовые дороги.   Любимская, от г.Данилова до Любима через Лунку, станция Нестерово

Торговые дороги. Романов-Данилов 53 версты». 

Далее под №16 идет Пошехонь-Данилов

 И самый конец списка  под №20 Любим-Кострома через Фондаково, Хлебочево, Пречистую, Строгоново и Исады. При Исадах паром через р. Кострому.

     Так что же получается, о наезженных, столбовых трактах-дорогах на перекрёстке которых стояла в те времена Середа, сильно преувеличено? Но не будем спешить с окончательными выводами. Теперь обратим наше внимание на гражданскую статистику – «Список населённых мест Ярославской губернии по сведениям 1859 года». Там действительно перечислены значимые торговые дороги губернии, но и между тем добавлено: «Но кроме всех этих трактов по Ярославской губернии в различных направлениях проторено издавна много иных дорог. Скрываясь под обычным именем «просёлочных», они ускользают от наблюдателя-статистика, а между тем по ним происходит оживлённое промышленно-торговое движение, хотя с первого взгляда представляющегося  мелочным. Это обыкновенно дороги исходящие, более или менее длинными радиусами, из какого-нибудь промышленного и торгового села в разные стороны и связывающиеся с другими подобными дорогами. Такие пункты всегда существуют в каждой губернии...». Далее идёт перечисление таких точек по уездам: «…в Даниловском (уезде) с. Вятское и с. Середа».  А в перечне населённых пунктов Даниловского уезда на стр.57 видим заголовок: «По просёлочному торговому тракту из г. Данилова в г. Кострому»! Причём кончается он в с. Бухалово. И не искушенный читатель делает вывод: значит, всё-таки был тракт! Так был или не был, давайте детально разберём.

     Итак, начиная сравнивать данные этого справочника с показаниями карт Атласа Менде и Стрельбицкого, выясняется, что те населённые пункты стоявшие по версии этого справочника на т.н. тракте Данилов-Кострома в реальности никогда на нём не находились. Более того, видны ошибки несоответствия нахождения того или иного населённого пункта. Например: сельцо Смыслово (Даниловского уезда, имение Шелешпанских и Спасокукоцких) оказывается на безымянной речке, хотя уже давно известно для тех лет, что это речка Точенка. Сельцо Остров при реке Касти, но до Касти там более 1 км. А вот Гребелки у реки, но запись говорит, что при колодцах. Бреднево оказывается на Старосёлке, но до этой речки более 1,5 км. Матвейцево по справочнику деревня владетельная, но в действительности  она казённая, т.к. это Троицкий приход, в котором все деревни были казёнными. Дальше - больше – д.д. Абрамово и Головково составители  расположили на  снова на р.Старосёлке! В реальности они находятся на Бахарьке.

    Баскаково и Березняки при безымянной речке, но Баскаково (с другими Баскаковыми нет путаницы) стоит на Касти, а Березняки близ Касти. Это только поверхностно замечены эти несоответствия. На самом деле их гораздо больше.

    Давайте детально посмотрим, как проходил этот неизвестный тракт, исходя из данных «Списка населённых мест…»: Севастьяново – Лупачево - Федоровское, что в Подвязье – Марьино (здесь почему-то дорога возвращается в обратную сторону) а, далее перепрыгнув Середу, тракт оказывается в Погорелке, потом в Борисцеве и, наконец, в Бухалове. Из всего перечня на этом пути точно указаны только д. Погорелки и с. Бухалово. Таким образом, этот пресловутый тракт Данилов – Середа – Кострома был только на бумаге и то выглядел чрезвычайно странным образом. А странным потому, что проехать к Середе действительно можно было по множеству направлений через ту или иную деревню. И все они равнозначны.

    Что бы точно уяснить ситуацию с призрачным трактом, представим, что он действительно  существовал, то сразу напрашивается сама собой простая логика.  Если есть начало дороги, то должен быть и конец. А его то, как раз и нет! Заканчивается этот тракт, согласно этому справочнику в селе Бухалове. Ну, хотя бы потому, что селений в Ярославской губернии на сём тракте больше нет, потому что вся ниточка дороги ныряет в Костромскую губернию, а именно в известную всем Костромскую низину…. И всё, нет тракта. Пропал. 

    Для поиска концов открываем аналогичный справочник того же времени, только Костромской губернии, но он не подтверждает существования этого пути:  конца (или начала, как хотите) Даниловского (Середского) тракта по версии «Списка населённых мест ЯГ» там нет! Пазлы не совпадают.

              А вот карта Ярославской губернии 1900 г., где про Середу как село с почтовой станцией  почему-то забыли, зато она есть в Федурино.

   Военные справочники обеих губерний отправляют путешественника из Костромы в Данилов и обратно только через Исады, по Любимской дороге через Осек, хотя с некоторой оговоркой по-поводу качества этой дороги: «Дорога из Костромы в Любим, идёт сначала по овражистой и довольно пересечённой местности и песчаному грунту, далее по низким и болотистым местам к селу Мискову и особенно за ним, на протяжении 10 вёрст до реки Костромы, которую переходит при деревне Исадах Ярославской губернии. Весною, во время разлития вод реки Костромы, эта дорога заливается на 15 вёрст, около села Мискова, а потому сообщение в это время прекращается. Вообще эта дорога дурна особливо в дождливое время». Вторит выводам военных об этой дороге, но уже в поэтической форме  Николай Некрасов в поэме «Коробейники»:

                                        Дьявол, что ли, понапихивал

                                       Этих кочек да корней?

                                       Доведись пора вечерняя,

                                       Не дойдёшь-сойдёшь с ума.

                                       Хороша наша губерния,

                                       Славен город Кострома,

                                       Да леса, леса дремучие,

                                       Да болота к ней ведут,

                                       Да пески, пески сыпучие...

      Так же как и военные справочники, про Костромской тракт, якобы пролегавший через Середу, не упомянули  и популярные в то время «Почтовые дорожники» за 1824 и 1875 годы.

Ну, и ещё возьмём один источник документ из ГАЯО «Сведения о протяженности дорог в Даниловском уезде от 28 сентября 1895 г.» (Ф.80, оп.2, д.20). Итог аналогичный, т.е. в «списках не значится».

      Исходя из всех вышеперечисленных данных, можно сделать некоторые выводы: никаких больших и наезженных трактов в Середе не пересекалось, так как их вообще не было по определению. Как у любого торгового села (да и большой деревни), конечно, были всегда пути подъезда с четырёх сторон. Не зря в русском языке есть выражение «идти на все четыре стороны». Да, через Середу, как и через многие небольшие торговые села, стоявших в стороне от больших дорог проходил обычный  "проселок".

    Вспоминая про сравнительные данные о торговле выше по тексту, можно утвердительно ответить на вопрос и о торговых оборотах. Они были просто мизерные и мелочные в Даниловском, Любимском уездах и сравнительно небольшие в прилегающих волостях Костромской губернии. Поэтому с восточной стороны Данилова и не было на картах обозначено жирных «ниток» трактов.  Не было большого людского потока в этих направлениях, вот и не наторили тракта.

     Мелочная, внутриволостная торговля довольствовалась просёлочными, луговыми дорогами, пронизывающих территорию волостей как капилляры тело человека. Внутри этих территорий были свои торговые узлы-хабы, где и происходил такой торгово-мелочный обмен раз-два в неделю. Причём чтобы не растягивать и без того малый людской поток, торги проходили по очереди в разные дни недели.

     Сложилось это исстари, и вся неделя была поделена на базарные дни  среди небольших торговых сёл, объединённых какой-то своей незримой границей. Они (сёла) в свою очередь были связаны торговыми связями со смежными территориями. Например, Середа, на которую были ориентированы Казара, Бухаловщина, Полевшина, Заречье, Горшания со своими товарами, связана торговлей с Осеком, Погостьем, Озёрами, Вятской стороной и т.д. Например, из Погостья (Вежи, Ведерки) везли в Середу рыбу, хмель, мёд, сено. Но из-за особенностей тех мест (глобальный и долговременный паводок, большая часть дороги в дремучем, болотистом лесу), о постоянном торговом сообщении говорить вряд ли  можно.

     Было, конечно в те времена некоторое оживление на путях в наши места из Костромы в период с 1872 по 1887 годы в зимнее время. Вывозились товары к железной дороге на станцию Дмитриевская (в будущем Путятино) и то, если надо было везти на Север.  

     В 1887 году от Ярославля до Костромы протянута железнодорожная ветка, и о местных дорогах, как о транзитных, забыли. Т. е. наши дороги использовались лишь по внутреннему назначению, и в Кострому ездили в основном для того чтобы купить те товары, которые можно приобрести только в городе.  Да и обычные товары - мука и мыло, например, обходились на костромских базарах значительно дешевле, чем на базарах ближних торговых сёл, поэтому мелкие торговцы-перекупщики закупались на Костромских рынках и везли товар в свои пенаты. Ну и ассортимент в городе был несравненно шире чем на сельских базарах.

      3. «А от тракта, в сторону далеко, в  лес уходит узкая тропа…»

         И вот теперь самое время рассказать об этих лесных тропах, которые связывали Середу с Костромой. Сказано во множественном числе, так как мы выше разобрались в том, что никакого единого (официального) тракта на Кострому от Середы не было. Основное движение по многочисленным лабиринтам дорог стремилось на всем известный Ярославско-Костромской луговой тракт.  Так вот, как же до него добирались? Выезжали-выныривали на него в разных местах. Иначе, напрямки в Кострому практически не проехать и вариантов было несколько.

     Середские крестьяне ехали по старой просёлочной дороге на Погорелку, Никольское, Бабино. Этот исторически сложившийся путь в Бухалово просуществовал до начала XX века, когда Даниловским земством построена более короткая дорога, которую окрестили Дамбой, которая проходит рядом с д. Выгарь. В конце 1970-х годов её отсыпали песком из Бедниковского карьера.

    Сразу за мостом на старой дороге через речку Корзловку была развилка. Направо дорога вела на Озерскую дорогу через Басовский (басковъ) плёс (в источниках XVI века он писался Красный плёси Баской плес, что одно и тоже; баса- красота), где был древний перевоз через Вопшу (р.Общая). Место это действительно красивое, может, поэтому и прозвали красным. Так вот, этой дорогой в основном пользовались полевшинские, горшанские и частично бухаловские крестьяне, если надо было ехать в Озёры. А в более древние времена, вероятно, это был основной путь. Многое могла бы рассказать эта дорога, помнящая поляков, да и куда более седую древность.Заросшая Озерская дорога. 2010г.

    Известно, что Бабинский погост является древнейшим местом с начала колонизации края (X-XI в.в.), и исстари принадлежал со всеми прилегающими землями Костромскому Ипатьевскому монастырю и, несомненно, этот путь служил для связи и управления своей вотчиной. Да и вообще древний стан Корзла всегда был в Костромском уезде вплоть до конца XVII века.

   Через Бухалово (т.е. после Корзловки) ехали те, кто двигался от Середы, из Бухаловщины  и некоторые  крестьяне Казары. Вела дорога по правому берегу Касти до впадения в неё Вопши. В этом месте находился старинный Кулицкий мост.

     «Увидеть» его можно на Атласе Менде, т.к. теперь это место находится под водами Костромских разливов. Название моста  происходит от старорусского слова кулига это излучина, крутой изгиб (изгибы) реки, либо пожня на излучине. Здесь как раз Касть меняла своё течение с юго-восточного на северо-восточное направление, образуя большой угол. Кроме того, здесь же с древности были пожни на заливных лугах. Так и говорили: едем косить за кулицкий мост. Вот и стал называться мост Кулигский  или Кулицкий, т.е. расположенный при кулигах. 

     Съехавши с моста, путники снова были на перепутье. Налево погост Вежи, направо на Озёры, с выходом на Костромской луговой тракт. Но до него ещё надо было добраться, т.к. дорога шла через дремучий лес, стоящий здесь испокон веков. Суше, но дальше ехать было на Каменьчиков лес, стоявший на каменных грядах. Хуже, но короче через Веськи и Ковиху, сильно низменные места.  Выбор пути напрямую зависел от времени года и погоды. Довольно продолжительное время пользовались направлением через костромскую д. Шемякино, отстоящую от Бухалово в 16 верстах. Это, после Кулицкого моста, среднее направление, между вежевской дорогой и дорогой через Ковиху. Так вот, эту дорожку давным-давно окрестили в народе шемякинским разбойным трактом. Или просто звали разбойной дорогой. Название говорит само за себя. Наш народ просто так ничего не называет. На этой лихой дорожке часто разбойничали. Случалось и убивали. Но в основном одиноких путников. Поэтому чаще ездили по несколько человек. В воспоминаниях старожилов, запомнилось самое глухое место на Шемякинской дороге - Красное или Красный лес. Проезжали Красное в молчаливой, напряженной тишине, прислушиваясь к звукам и озираясь по сторонам. Отголоском этих времен служит история, случившаяся на Шемякинской дороге более полтораста лет назад.

 В начале сентября 1860 года, крестьянин середской деревни Высоково Яков Холкин поехал в одиночку в Кострому на лошади, запряженной в телегу. На полпути от Бухалово до Шемякино в глухом лесу, Холкин услышал рядом хруст. Подумав, что в колесо попала хворостина, нагнулся посмотреть и в этот момент раздался выстрел. Пуля попала Холкину под левую лопатку на вылет. Сразу раздался ещё выстрел, но мимо. Лошадь, испугавшись рванула вперед и унесла Холкина от этого места на три версты, в сторону Шемякина, тем самым спасла ему жизнь. Здесь ему повстречались три подводы с мукой в сопровождении двух крестьян ехавших в Данилов. Т.к. ранение Холкина было серьезным, он повернул назад и доехал вместе с попутчиками обратно.

    Через Михалево в Кострому начали ездить начали с конца XIX века. На выезде из леса путники попадали в д. Михалёво, а ещё через две версты деревня Ломовская, в которой было питейное заведение, где можно было обогреться, обсушиться и перекусить. По семейным преданиям у моего прапрадеда Акима Степановича Красильникова здесь утащили тулуп. Говорят, остатки этого трактирчика в виде разрушенного фундамента, сохранились до сих пор.

    И вот после этой деревни выезжали, наконец, на Большую (с заглавной буквы) дорогу - Косторомской луговой тракт. Его у нас так и называли – Большая дорога! Дальше Саметь, Шунга – крупные костромские сёла, стоящие на этой Большой дороге. Да, эта дорога подлинней Шемякинской была, но относительно безопасней.  Хотя после Шемякино дорога также выводила на Большой тракт, немного ближе к Костроме.

  Костромской почтовый луговой тракт - знаменитая Сибирка, по которой этапировали декабристов. http://www.sevkray.ru/news/4/28821/   Но и она хоть и считалась очень хорошей, но не всегда была проезжей: «Костромская почтовая дорога (она же Луговая или Низовая) - идёт из Ярославля по левому берегу Волги, по ровным и низменным местам и близ с. Борок (Даниловский у.) входит в Костромскую губернию. Всего от Ярославля до границы губернии 45 вёрст. В пределах губернии находиться одна почтовая станция-Тимохинская в 27 вёрстах от Ярославля, на коей 20 лошадей. Для прохода войск эта дорога весьма удобна. Только весной, от разлива Волги, эта дорога в Ярославском уезде затопляется отчасти, а в Даниловском уезде вся покрывается водой и от того весною езды по ней нет пока воды не войдут в берега и повреждения не поправятся, что продолжается до половины июня». (по-старому стилю, то бишь до конца июня! - А.К.). Именно по этой причине регулярное почтовое сообщение с 1848 года окончательно перенесли на нагорную сторону Волги.

    До Большой дороги, как уже сказано выше, старались по одиночке не ездить. Сговаривались заранее и отправлялись в путь. Зимой ставили еловые вехи. А в осеннее-летний период выискивали путь посуше, именно поэтому в лесу образовалось множество дорожных троп. Хотя на  дороги крестьяне не сетовали, даже хвалили: - Да, дорога-то хорошая, две лужи всего! Одна две версты, другая восемь, а так дорога-то хорошая! Как говорили - мелок брод, да воды по рот!

      Когда назад из Костромы возвращались, их свои знакомые и встречные мужики спрашивали,  какой дорогой мол, добирались. Получив нужный ответ, выбирали наиболее оптимальный маршрут. Но бывало и так, что скажут сухо, а воды по ухо.

    До революции в основном ездили на запряженных в телеги лошадях. Позже, в колективизацию и предвоенный период, в Кострому ходили пешком, зимой тащили санки, на которых легче было везти товары приобретённые там. Тогда же была чехарда с образованием районов и  деревни Бухаловской и Полевской округи очутились с 1929 г.(правда, не на долго) в Борском районе! И вот тащились в село Бор за справками-бумажками  через лес и болото за 22 версты.

   В 1956 году всю Костромскую низину постигла участь Мологи, и уже окончательно все те местные пути-дорожки канули в лету. Теперь даже и столь плохие и запутанные лесные тропы, которые худо-бедно соединяли Даниловский край с Костромой, оказались на дне водохранилища. Полностью нарушилась многовековая связь этих родственных земель. И до середины 1980-х годов Середской край оказался вообще без дорог и представлял собой неприступный бастион.  Теперь мы подошли уже к нашим временам и можем вспомнить, как мы добирались до родных краёв сравнительно недавно.

 4. Ездим.  Плаваем.  Летаем.

     По существу, в дорожном отношении этот четвертьвековой отрезок времени был самый, что ни на есть бездорожный. И в тоже время он был очень и очень разнообразен в плане достижения наших мест. Шутники говорили, что на ракетах только не летаем. Судите сами: транспорт использовался практически весь, какой был известен на тот момент, это и гужевой, автомобильный, железнодорожный, воздушный и даже... водный. Гужевой использовался как вспомогательный. Например, до автостанции довести или встретить.

     Водный  транспорт использовали редкие единицы, у кого в собственности были моторные лодки.  В те времена бензин был не просто дёшев, а очень дёшев. Вот и плыли сначала по Волге, далее заходили в разливы, потом по Вопше до Басовского плёса. Здесь лодку ставили на прикол и три-четыре километра лесом до родной деревни. Но такой экзотикой пользовались, повторюсь единицы. Например, наш земляк Валентин Синицын, таким образом, часто ездил на родину в Сидорово.

    Стоит здесь заметить суть и причины этих перемещений. Как сами понимаете, с 1960-х годов начался массовый отток сельского населения в город. Не будем касаться причин этого явления, т.к. это другая тема. Так вот, многие бывшие жители деревни на выходные или в отпуск рвались на родину, а затем возвращались назад. Это было такое «броуновское» движение, когда все пути были забиты людскими потоками.

    Самый массовый вид транспорта в тот отрезок времени в наши края это железнодорожный. На такой путь затрачивался, чуть ли не целый день. Садились или на Всполье, либо на Приволжье и Филино. Ехали одни до Путятино, другие до Данилова. От Путятино до Середы 18 км пешком или на попутке. Кому как повезёт. На Полевшину сворачивали у Малых Дворишек, не доходя до Середы. Шли всегда целыми компаниями, и за разговорами время в пути казалось короче, и если погода благоволила. В распутицу дорога превращалась в сущий ад. Многокилограммовые, из-за налипшей глины, сапоги превращались в кандалы.Наши мужики на Путятинской дороге. Фото 1965г.

   До Данилова ехали те, кто желал доехать от местной автостанции до Середы на рейсовом ПАЗике. И вот как выглядело это дело. Вид спорта назывался так: «успей первым встать в кассу», и он был весьма экстремальный. Задолго до полной остановки поезда все выходные площадки и поручни вагонов были облеплены мужиками, для того, что бы спрыгнуть на полной скорости и что есть мочи, сломя голову бежать к автостанции, расталкивая локтями конкурентов.

      Наиболее прыткие спрыгивали уже в районе туалетов Даниловского вокзала и мчались к финишной черте, лихо огибая препятствия. Находившиеся на вокзале люди прятались и уворачивались от этого людского селя. Но всё же происходили довольно мощные столкновения, кто-то не мог при прыжке перейти на бег и ехал по асфальту, кто-то встречал на своём пути столб, ну а кто-то не разминулся с зазевавшимся обитателем перрона. Со стороны это выглядело феерично, и чем-то напоминало испанское энсьерро (прогон быков по улицам).

    Но немногие счастливчики становились обладателями билета на автобус. Очередь была громадна. Лично я никогда не видел пустоты. Куда только не разъезжались люди с этой автостанции. Иногда на первом автобусе и не уедешь, его либо не было, либо места не хватало. Забивался резиновый ПАЗ под завязку. У того, кто не смог уехать был выбор: искать попутку или ждать следующего автобуса.

   А у тех, кто втиснулся в душный автобус, тоже было не всё гладко. Потому, что дороги от Данилова до Середы с твёрдым покрытием не было. Она даже гравием засыпана не была. Если не дай Бог дожди, то автобус постоянно толкали, чуть ли не на руках несли. Самым вязким был участок у д. Семлово. И кругом глина и глина. А бывало, что и автобусы не ходили из-за распутицы. А ехать надо!

   И тут на помощь путникам пришло чудо XX века – авиация в виде биплана  Ан-2 или попросту «кукурузника». Плюсы: очень быстро. Вернее у данного вида транспорта он один. А вот минусов, куда больше. Т.н. «нелётная погода», мал багаж, малая вместимость – 12 человек, и дорогой билет – 2 рубля.  Да и ощущения не у всех довольно приятные. Но тем не менее это была палочка-выручалочка.

      В нашей стороне такое сообщение было только в Бухалове, вернее сказать аэродром, был на пастбище в 1,5 км от с. Бухалово и в пятистах метров от д. Бреднево. Поначалу всё выглядело ну очень просто. На поле было несколько сигнальных знаков, обозначающих ВПП. На кочках лежали  дощечки для сидения – добро пожаловать в зал ожидания под открытым небом!В ожидании самолёта. 1975г. Людмила Сигова и пассажиры 

     На одной из них сидела молодая женщина, которой не было и 30 лет. Она начальник аэропорта и его кассир в одном лице - Набокова (Сигова) Людмила Фёдоровна или как все её называли – Люся. Рядом с ней стояла радиостанция для связи с подлетающим бортом и билетная сумка. Улетающие и провожающие долго вглядывались в полосу неба над лесом, выискивая приближающуюся точку самолёта…

    Немного позже, аэропорт обзавелся и залом ожидания. Это была рубленая изба с круглой металлической печью в углу и служебным помещением для Люси с радиоаппаратурой и окном для продажи билетов. Из этой комнаты доносились переговоры пилотов, и изредка Люся им что-то отвечала про ветер.Аэропорт Бухалово

     Над входом в избу, над предбанником, в котором лежали дрова, висел синий аншлаг с гордой надписью «АЭРОПОРТ БУХАЛОВО» с фирменным молоткасто-серпастым крылатым знаком  Аэрофлота!  Над этим сооружением взметнулись ввысь деревянные мачты радиосвязи и шелестящий на ветру полосатый «колдун» - конусный указатель ветра. Как говорили:  «всё как у путных».

    Но в зале на скамейках мало кто сидел, все снова и снова расхаживали около избы аэропорта и орлиными взглядами сверлили небосвод. Всегда находился первый человек, который громогласно объявлял:

  -  Вон! Летит! - и устремлял указательный палец в незримую даль. Наконец уже все видели «кукурузник», но бывало, что он пролетал мимо.

  - Закобякинский! – с сожалением, произносилось кем-то.

Объявляется посадка на рейс Бухалово-Ярославль. 1979г.

    Полёт длился минут 20-25. Прилетал «кукурузник» в Ярославль в аэропорт, который был расположен там, где сейчас микрорайон «Сокол». ВПП располагалась параллельно нынешнему пр. Фрунзе, т.е. между ним и ж/д веткой.

    Оглохшие от гула двигателя и  вышедшие из самолёта пассажиры ещё некоторое время продолжали общаться на «повышенных тонах». Этот исторический аэродром, у которого своя интересная история, был закрыт в 1981 году и перенесён за Волгу в Левцово.

   Но давайте вернёмся в наш аэропорт Бухалово. Изначально под аэродром планировали использовать небольшое поле у д. Владычново. Это, в принципе, местному населению было бы удобно, т.к.  эта площадка была в центре деревенской округи. Эксплуатировался он совсем недолго год, или около двух. Это примерно 1970-1972г.г.  Но на эту площадку жаловались пилоты. Заход на неё  был для них неудобен. Мешали линии электропередачи и 25-ти метровая вышка геодезического сигнала (тригопункта), находившаяся на возвышенности у Владычного. Пришлось устраивать аэродром на краю района, у с. Бухалова.Под крылом самолета Костромская низина и р. Вопша

   Один из многих перелётов мне запомнился на всю жизнь. Улетали мы с матерью где-то в августе  конца 1970-х. Пришли к самолёту утром, а в Ярославль прилетели только на следующий день!  Как такое может быть, спросите вы.  А вот как.

    С утра было ненастье, сильнейший ветер. Тучи цеплялись за деревья, то моросил, то поливал холодный дождь. Грязь была ещё та! Пришли в избу ожидания, там был народ. И начались гадания: прилетит, не прилетит. В определённое время не прилетел. Решили идти в Бреднево ждать в доме у Валентины Колиной (Акуловой).  

     С сильным опозданием самолёт прилетел под вечер. Долго, что-то не взлетал, пилоты пускали и глушили двигатель. Видно было – что-то не ладилось. Тем не менее «Аннушка» взлетела, сделала разворот, набрала высоту. Началась страшная болтанка, самолёт как сухой листок бросало из стороны в сторону. Многих, как и меня тошнило, и все держали в руках серо-зелёные пакеты.  С самолётом, вернее с двигателем творилось что-то не ладное. Он как-то не ровно работал, чихал и как бы останавливался и самолёт постоянно дёргался. Некоторые что-то шептали и осеняли себя крестным знамением.

     Мне сейчас кажется, что это длилось очень долго, но наверное это продолжалось минут 10-15. До Ярославля Ан-2 не долетел. Сели мы в Искроболе, на таком же деревенском аэродроме, за тем Большим лесом по которому когда-то пробирались наши предки в сторону Большой дороги.

       Как выяснилось, это была вынужденная посадка, были неполадки с двигателем. Вообщем все, кто летел, остались на ночлег в этом селе. Деталей ночёвки не помню, помню, что я спал на тёплой печи, перед сном играл орденами и медалями и дул в красивую  губную гармонику, которой здорово «надул» голову.

   Утром мы пили чай, хозяйка-старушка меня потчевала домашним сахаром. Прилетели мы благополучно в Ярославль, на другом самолёте. Как сейчас помню, тот неисправный грязно-горчичного цвета, и чумазый под кабиной пилотов самолёт, одиноко стоявший на зелёной траве. Пока было возможно, я продолжал провожать его взглядом из улетающего самолёта. Вот такое было приключение, врезавшееся в память 10-летнего мальчишки.

   Летали как-то и зимой, «Аннушка» была на лыжах, которые оставляли на снегу красивые прямые полосы. Взлёт и посадка были ровными и мягкими.

    Воздушная дорога, просуществовавшая более 10 лет, в 1983 году приказала долго жить. Говорят, что последний прилёт трудяги «кукурузника» в аэропорт Бухалово был летом 1984 года. Увы, это был не рейсовый полёт, а специальный. Вывозилось радиооборудование аэродрома. Вот так закончилась эра авиации в наших краях.

     В сухое время года некоторые счастливые обладатели «Жигулей» приезжали на родину следующим маршрутом. Доезжали до Туфанова на дороге Москва-Холмогоры, сворачивали направо в сторону Путятино, и через ж/д переезд ехали по дороге до Середы. Дорога эта была вымощена булыжником ещё в 1900 году, и имела статус шоссе. Правда, её не замостили до Середы, около 4 вёрст. Что помешало этому, трудно сказать.

     По письмам и рассказам старожилов первоначально это была очень хорошая дорога. Но уже после войны дорогу стали называть «вдрызг разбитая». Но всё равно по ней кое-как ездили, и если не затяжные дожди проехать на легковушке можно. Ну а дальше, в другие деревни машинки тащили гусеничным трактором на толстом листе железа. По нашим скользким глинам это приспособление шло как по маслу.

Вот и Сидорово.1982г

    Продолжение »

Наверх страницы