Ярославль в былые времена, а именно 150 лет назад, был куда как меньше против нынешнего 600-тысячного города. Несмотря на то, что в конце XIX века в городе было менее 100 тысяч жителей, транспортное обслуживание из-за протяженности городских концов являлось важной частью жизнедеятельности Ярославля. Даже существовала целая Ямская слобода с главной одноименной улицей, бывшей до второй четверти XIX века столбовой московской дорогой. Вполне понятно, кто в основном там жил. А какие названия улиц: Ямская, Гужевая, Заовинная! Просто песня!
    Как и теперь, в те стародавние времена всем куда-то было нужно перемемещаться. Уже тогда выстраивалась схема общественного транспорта на гужевой тяге. С ростом железнодорожной сети стало развиваться и регулярное движение. Перевозчики стали подстраиваться под расписание чугунки.

  Были даже и заторы на дорогах! Да-да, не удивляйтесь. И кто бы мог подумать из-за чего? Да, из-за медленных, нерасторопных быков, закупоривших основные транспортные артерии губернского города, что даже городской Управе (тогдашней мэрии) пришлось оперативно вмешаться для наведения порядка на улицах Ярославля. Транспортный коллапс, да и только!

  Вот как об этом пишет С.Дмитриев в своих "Воспоминаниях":
   "Дунаев  был страстным любителем лошадей. У него были и английские, и шведские, и беговые, и битюги, всяких пород и мастей лошади. Свой конный завод он держал по Угличскому тракту под Ярославлем. Он вообще любил рабочий скот. Одно время, не помню точно, в каком году он привёз с Украины, где у него были свои табачные плантации в Полтавской губернии, быков, и начал на них, вместо лошадей, возить в Ярославле на вокзалы или на волжские пристани (а это почти через весь город) готовые изделия своей фабрики, то есть махорку в ящиках, а обратно с вокзала табак в листах, то есть сырьё, производимое с Украины. Но этот "способ передвижения на быках" запретила городская Управа, т.к. быки своим "быстрым" ходом часто закупоривали и останавливали движение по всей улице, где они шествовали." 

Дунаев И.Н.

  Так что и в ту, давнюю пору нет-нет, да и возникали небольшие транспортные неурядицы, которые через 150 лет выльются в каждодневное мучение горожан. Ну, а пока окунёмся в ту неторопливую и размеренную (как нам теперь кажется) ярославскую, гужевую жизнь.

"...Тогда в Ярославле движение было куда меньше, чем теперь: ни конок, ни трамваев, ни автомобилей или велосипедов в помине ещё не было. Транспорт был исключительно конный: извозчики ломовые, перевозящие всевозможную кладь, и легковые, возящие по городу граждан в театры, бани, на вокзалы. <...>
   К общим услугам горожан и проезжающих в Ярославле существовал институт троечников. Это специальные так называемые "конторы", содержавшиеся разбогатевшими извозчиками, имевшими по несколько лошадей, всевозможных летних и зимних экипажей, державшими наёмных ямщиков и извозчиков. Помню даже фамилии многих из них: Мохов, Красавин, Иванов, Кошлаков, Крестовский и др.

   Железная дорога в Ярославль настоящая была только из Москвы, да ещё другая, но узкоколейная, шла в Вологду. Моста через Волгу не существовало. В Кострому, Рыбинск и другие попутные города ездили на лошадях зимой и летом. Зимой возили в возках, это такой закрытый со всех сторон экипаж. Набивался он сеном и имел в дверцах, сверху, маленькие оконца, вроде форточек. Несмотря ни на какие морозы, в таких возках было жарко, или, вернее душно, от битком набитых людей, едущих в другие города. Более бедные пассажиры, не могущие платить рубль за проезд в возке, ехали за несколько копеек на облучке с ямщиком или сзади возка, стоя на нижнем выступе полозьев, выдававшихся из-под возка. Такие пассажиры отогревались только на остановках, то есть в постоялых дворах, или, как громко их тогда называли, "станциях".

   Затем у помянутых "контор" в Ярославле имелись так называемые "линейки". Это зимний и летний экипажи, однотипные, имеющие прекрепленный параллельно экипажу диван, на котором насаживалось старостой (старший извозчик, распорядитель экипажа) до тридцати человек пассажиров, обычно для переезда с Московского вокзала к перевозу через Волгу, чтобы далее следовать на станцию Урочь Вологодской ж.д., расположенную на левом берегу Волги.

Крыша линейки, обнесённая невысокой решеткой, служила для перевозки багажа пассажиров, который перевозился бесплатно, и староста за него отвечал, поэтому он никогда не сидел во время езды, а стоял сзади линейки, откуда ему были видны и багаж, и пассажиры. Линейки курсировали по Ярославлю все в одном направлении, то есть с вокзала на Волгу или обратно. За проезд на линейке брали десять-пятнадцать копеек с человека, смотря по времени года. Линейки ежедневно от всех контор выезжали к вокзалу и перевозу два раза в сутки - утром и вечером, к приходу поездов.

   Контроль за их работой осуществлял сам хозяин соответствующей конторы.. Делалось это так: путь линеек был один и тот же - от Московского вокзала по Большой Московской улице, по Большой Линии, по Стрелецкой улице, (ныне им.Ушинского) и по Семеновскому (ныне Красному) спуску на Волгу, и так же обратно. На этом пути где-нибудь вдруг неожиданно появлялся хозяин и проверял, сколько ехало пассажиров, не посадил ли староста кого в свою пользу. Всё-таки старосты как-то ухитрялись провозить в свою пользу пассажиру или кладь. Вечером староста и ямщик выпивали, а хозяин их ругал: знаю мол, у меня мошенники, украли на водку, вот и пьёте!

   Были ещё в Ярославле извозчики, содержавшие "аристократические" выезды только по городу: на свадьбы, похороны и другие необычные, торжественные поездки. Эти на вокзалы не выезжали. У них были красивые кареты, коляски, пролётки и т.п. летние экипажи и были всевозможные сани городского типа. Когда не было требований на свадебные и другие выезды, хозяин высылал своих наёмных рабочих-извозчиков на лошади, запряжённой в пролётку или сани, на биржу. Извозчичьи биржи - стоянки извозчиков в городах. Такой извозчик должен был привезти и отдать хозяину в день от пятидесяти копеек до рубля, смотря по времени года и договорённости между ними. Остальную вырученную сумму извозчик брал себе, если конечно, удавалось выручить больше, чем следовало отдать хозяину.

   Прежняя свадьба в Яроославле конца прошлого и начала нашего века обязательно включала венчание молодых в церкви. Новобрачные по неписанному закону в церковь венчаться должны были непременно ехать, отнюдь не идти пешком. Самые бедные люди в таком случае и то нанимали хотя бы простого извозчика свозить их в церковь обвенчаться и обратно. Разные служащие, тем более чиновники, офицеры, да и солидные приказчики уже ездили венчаться в каретах. Чем больше карет, колясок и всяких экипажей, тем богаче и солиднее считалась свадьба. "Во, какой обоз-то!" - говорила толпа глазеющих на эти церемонии. Экипажи частью нанимались устроителями свадьбы, а частью ими же выпрашивались у местных купцов и дворян в порядке одолжения или любезности дать карету или коляску на свадьбу. О свадебном поезде, по традициям того времени, должен заботиться жених. Понятно, в некоторых случаях жениху помогала и родня невесты. Жених ходил по городу и нанимал и выпрашивал нужное кличество экипажей.

 Если у хозяина жениха были нужные для свадьбы экипажи, то с него (хозяина) и начиналось хождение жениха, если же нет, то по рекомендации хозяина жених шёл к знакомым и незнакомым владельцам экипажей и лошадей и всегда получал желаемое. Купцы на своих богатых выездах сами почти не ездили. Они держали весь выездной снаряд, то есть кареты, коляски, лошадей, напоминающих львов, и десятипудовых кучеров, больше из тщеславия, показывая своё "богачество". "У какого-нибудь князя или барина всё это есть, а я чем хуже - у меня карман толстый!" - судили такие купцы. Кучера отъедались у них до невероятия, лошади бесились с овса и от безделья, разве когда дождутся какой-нибудь свадебки! И все, купленные непременно в Москве, экипажи, сбруи - преблагополучно находилось обычно на месте, без движения. Кареты купцов на свадьбы подавались в блестящем состоянии: лошади лоснились и "плясали" под грозный окрик кучера "шалишь!". Карета сверкала, кучер не сидел, а величестсвенно красовался на козлах, как какая живая десятипудовая статуя. На него для солидности и пущей толстоты надевался не один кафтан, а примерно до пяти разных одежд, голову украшала особая щегольская кучерская шляпа, на руках были перчатки. Чем толще был кучер, тем шикарнее он считался в купеческой среде того времени. Рядом с кучером помещался лакей в ливрее, обшитой позументом, и в фуражке с золотым околышем. Его дело было - открывать и закрывать дверцы кареты, подсаживать и высаживать едущих в карете. При колясках лакеев не было.

 За пользование всем этим парадным выездом богатые владельцы выезда, конечно ничего не брали и довольствовались благодарностью жениха. Кучерам же, как правило, подносили прямо к карете (так им трудно было слезать в двадцати одеждах, а ещё труднее было садиться на козлы, куда их обыкновенно усаживали при помощи конюхов и дворников) чайный стакан водки, кусок пирога на закуску, красный платок и некую толику деньгами. Это уж обязательно, но иногда, смотря по состоянию кармана жениха, давалось и больше, но деньгами никак не меньше полтинника. Кучер, везший жениха и невесту, получал всегда больше других.

 Если выпрошенных карет и колясок было мало, тогда нанимали извозъичьи кареты, о которых рассказано выше. Эти кареты нанимались за деньги, но кучерам все равно давалось вино и всё, что полагалось свадебному кучеру. Таковы были в те времена в Ярославле (да наверное и других городах) способы и условия передвижения. Таковы некоторые обычаи, иногда хорошие, другой раз глупые и ненужные, как нам они теперь представляются. Много было и прямого суеверия. Например, все были убеждены, что если в церковь венчаться молодые выехали из дома на правую руку, то после венчания из церкви должны подъехать к дому, где будут жить, непременно с левой стороны или руки, а иначе не жди добра".

/С.В.Дмитриев - Воспоминания. Изд.А.Рутман. Ярославль 1999/